Обрывки минувших дней - Арад Саркис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пообщавшись после лекции с Марго и Гусем не более десяти минут, я извинялся и уходил без лишних слов, а им оставалось лишь смотреть мне в спину.
Пару раз я ходил на кладбище, на могилу к Августу, наверное, в надежде, что он там ждал меня, чтобы дать совет или просто поговорить. Но его там не было, что, в принципе, неудивительно. Поэтому мне ничего не оставалось, как сказать пару слов: «Привет. У меня все хорошо. Тебя не хватает. Ну, я пошел», и уходить с тяжелым сердцем.
В «Гэтсби» я появлялся почти каждый день, но не работал. Артур согласился временно подменить меня, так как ему очень нужны были деньги на подарок девушке на их годовщину, о чем он не поленился мне рассказать, когда соглашался. Хотя мне было абсолютно плевать и на него, и на его девушку, и на чертов подарок для нее. Если в смене был не Гвоздь, а его сменщик, я просил Артура сделать «эдинбургский карнавал» и садился за столик в углу, чтобы наблюдать за посетителями и медленно распивать свой коктейль, к слову сказать, всегда слегка приторный на вкус, так как Артур постоянно перебарщивал с драмбуи.
Кто-то после работы встречался с друзьями, кто-то сидел пил в одиночестве от несчастной любви, третьи приходили туда от нечего делать или в надежде завязать новые знакомства. Большинством посетителей традиционно были студенты старших курсов и молодежь, немногим старше них. У каждого была своя жизнь со своими прелестями и проблемами, которую они проживали, как могли. Многих я часто встречал в университете, а некоторых видел впервые. Но их всех и меня объединяла одна вещь – мы были живы. И поэтому я взял за правило, что первый глоток любого моего напитка всегда должен быть за жизнь в память о тех, кого уже нет.
В один из таких дней, когда я сидел и наблюдал за залом, ко мне подсел Карим, чем вызвал во мне высшей степени недовольство, чего я даже не скрывал. Он был последним человеком, которого я желал бы видеть.
– Слушай… – сказал он и замолчал, когда я закатил глаза.
– Чего тебе? – грубо спросил я, когда его пауза затянулось
– Вик, мне жаль, что так случилось с Софией. Просто хотел сказать это.
– Ага, пасиб, – сухо бросил я и сделал глоток «эдинбургского карнавала».
Карим ушел, а вместе с ним ушло и мое раздражение.
В смены Гвоздя я никогда не пил ничего крепче пива, потому что он не позволял, сколько бы я его ни убеждал, что все хорошо, и у меня нет планов напиваться вдрызг. За те несколько дней, что мы встречались в баре, я узнал его больше, чем за время всей нашей совместной работы. Оказалось, что он старше меня на три года, родом из нашего города, окончил ту же школу, что и я, тот же университет. По окончании он решил уехать, как можно дальше, но через два года все равно вернулся, но могу поклясться, что до «Гэтсби» я его нигде не видел. Что заставило его уехать, он не захотел говорить, мне даже показалось, что от моего вопроса он немного вздрогнул, поэтому я прекратил расспросы.
В последнюю нашу встречу на той неделе в субботу Гвоздь непривычно много говорил. В перерывах между выполнением заказов посетителей он рассказывал о том, что часто в школе устраивал дебоши, чтобы привлечь внимание, так как друзей у него не было, а дома родители его вовсе не замечали, и от этого он чувствовал себя ненужным балластом. В детстве старшие ребята часто издевались над ним: его ставил вровень с каким-нибудь деревом, запретив двигаться, и каждый из обидчиков бил его один раз по темени, будто забивая гвоздь. Отсюда и прозвище «Гвоздь», а не из-за его худобы, как он мне сказал еще в сентябре.
Окончив школу с отличием на удивление всем, он поступил в университет на экономический факультет. Некоторое время он был прилежным студентом, видел свое будущее в большом банке или какой-нибудь крупной компании, но потом по глупости, доверившись своей девушке, которая затянула его в притон, лишился мизерной стипендии и всего остального, что держало его на плаву. В конце концов Гвоздь все-таки взял себя в руки и, не без помощи, конечно, сумел слезть с иглы. Затем он закончил университет, пусть и с опозданием на целый год, и, наконец, смог вырваться из ада.
Напарник поведал мне все плюсы и минусы жизни вдалеке от нашего города, в его случае позитивные стороны перевешивали отрицательные. Он рассказал мне, с каким трудом ему удалось найти работу, платить за жилье, поведал о нескольких девушках, с которыми частенько зависал. В какой-то момент истории его жизни я начал догадываться, к чему он ведет.
– Гвоздь, не пойми меня неправильно, – прервал я его, – мне интересен твой рассказ, но почему сегодня? Пару дней назад тебя будто током ударило от вопроса о причине твоего отъезда два года назад.
– Просто я решил уехать обратно в большой город, Вик, – улыбнулся он.
Я уже догадывался, что именно к этому он и клонил, рассказывая мне свою историю, но все же не был до конца уверен.
– Это из-за Софии?
– Ну, может отчасти… – сказал он, подумав секунду, – но скорее нет, чем да. Просто мне тут тесно. Думаю, ты меня понимаешь.
Я кивнул и сделал глоток светлого баварского. А он снова отошел принять заказ одного из гостей «Гэтсби».
Некоторое время я сидел и размышлял о перипети́ях, произошедших с момента смерти Августа. Это все давило на меня, потихоньку сводило с ума и уничтожало. Может, в этом мы были похожи с Гвоздем? Кто знает…
– Гвоздь, – позвал я напарника.
– Сейчас подойду, Вик, минуту, – он готовил заказ для парня за седьмым столиком и его девушки.
Как только напитки были готовы, Гвоздь подозвал одну из официанток, и та отнесла «эпплджек» и обычный апельсиновый сок за нужный столик.
– Мы устраиваем прощание с Софией на старом кладбище во вторник вечером…
